Многие замечательные произведения живописи демонстрируются на выставках и постоянных экспозициях только благодаря работе художника-реставратора. Время безжалостно, оно не щадит полотна: краски на картинах стареют, меняют цвет, появляются трещины в мазках, а если условия хранения были неблагоприятными, появляются продавы основы, прорывы, утраты красочного слоя, загрязнения поверхности. И тогда картинам  точно необходима помощь специалиста.

Вклад художника-реставратора Наталии Добрыниной в возвращение произведений искусства зрителю очень весом: ею отреставрировано более 700 картин за почти 40 лет работы в этой редкой, можно сказать, «штучной» профессии. Через ее руки прошли не только те произведения живописи, что экспонируются в залах или хранятся в запасниках томских музеев, ее приглашали реставрировать произведения живописи в музеях Новосибирска, Барнаула, Ханты-Мансийска, Новокузнецка, Сургута. Потому что специалистов с большим опытом по реставрации станковой масляной живописи в Сибири — единицы.

Попасть в цвет
На огромном столе в мастерской художника-реставратора разложены инструменты – пинцеты, кусачки, скальпели, разного размера молоточки. Все это здесь потому, что время от времени необходимо в работе – как, впрочем, кисти, краски и карандаши. А еще в арсенале реставратора — клеи,  растворители, химические препараты и даже… обычное детское мыло: его используют для удаления загрязнений с поверхности живописи. 
Реставрация той или иной картины занимает разное время – от нескольких недель до полутора-двух лет. «Но это не значит, что все это время сижу над одной картиной, - рассказывает член Союза художников РФ Наталия Добрынина. - Между некоторыми процессами необходимо выждать время для их закрепления. Процесс воссоздания живописи в местах утрат может быть длительным из-за необходимости высыхания красок. Особенно когда имеешь дело с картиной, где художник применил технику лессировки: когда тонкий слой одной краски перекрывается слоем другой, и получается своего рода спецэффект. Такие картины реставрировать наиболее сложно, потому что не знаешь, какую краску использовал художник в начальном слое и в повторном, и к тому же современные краски отличаются от тех, которые использовали художники. Если тонировки будут отличаться от окружающей живописи – это сразу будет видно даже неискушенному зрителю».
На подрамнике в центре мастерской стоит картина, над которой реставратор трудится больше года. Это копия известной картины Федора Антоновича Бруни «Моление о чаше», которая попала в областной краеведческий музей в 1920-е годы. Картина изображает Христа, полного скорби, знающего, что его ожидают страдания. Работа и сегодня производит очень сильное впечатление, в свое время она  была очень популярна у современников и копировалась другими авторами.
— Это не икона, это монументальная живопись, которая выполнялась по штукатурке стен храмов, либо на холсте, дереве и крепилась к стенам, — рассказывает Наталия Добрынина. – Из каких храмов такие картины попали в музей, не было отмечено в документах. Несколько произведений из храмов уже прошли реставрацию, и на одной из них под названием «Распятие Христа» обнаружилась подпись художника и дата написания (Мягков Тимофей Егорович, 1856). На обороте картины «Моление о чаше» есть надпись на немецком языке: Nach Bruni 1862 E.Rein. К сожалению,  об этом художнике, копировавшем работу Бруни, не нашли никакой информации.
Наталия Порфирьевна показывает фотографии, сохранившие облик работы до реставрации. Все полотно словно в морщинках, которые состарили «лицо» картины до неузнаваемости. «Очень много было мелких утрат, краска осыпалась, картина долго лежала свернутой в рулоне, верх ее был оборван. При ее дублировании авторский холст был надставлен, — говорит реставратор.  — Картина почти вся  написана лессировками - художник изобразил ночь в Гефсиманском саду. Казалось бы, темный фон восстановить  легче всего, но те краски, которые я использую, не всегда подходят. У черного цвета множество оттенков, приходится скрупулезно подбирать нужный. Время от времени к ней возвращаюсь, убираю свои тонировки и все начинаю делать заново, чтобы попасть в тон авторской живописи».

Как стать реставратором
Сегодня профессия реставратора для Томска, имеющего более чем четырехвековую историю, не такая уж экзотическая, хотя по-прежнему редкая. Только в краеведческом музее работают шесть реставраторов по разным направлениям, есть свои специалисты в художественном музее и Научной библиотеке ТГУ. Когда Наталия Добрынина в 1980 году начинала свою деятельность в этой профессии – она была единственным реставратором в Томске.   
- Если говорить об истории реставрации в нашем городе, раньше эти работы выполняли приезжие специалисты, а иногда и просто любители, — делится  Наталия Порфирьевна. -  Во время  войны в Томск была эвакуирована Севастопольская картинная галерея, ее директор какое-то время занимался реставрацией картин, возможно, к нему попали и какие-то томские полотна. В 1960-70-е годы практиковались выезды в провинцию специалистов  Всесоюзного художественного научно-реставрационного центра  имени И.Э. Грабаря, или картины увозились в Москву.
Потом начали появляться собственные кадры - и первой была Наталия Добрынина. Реставратором она стала случайно: инженер-физик  по образованию, в начале карьеры была вынуждена сидеть дома с детьми чуть дольше, чем планировала, - мест в садиках не хватало. И за это время она успела окончить курсы экскурсоводов и начала водить  экскурсии по городу. Поняла, что краеведение ей гораздо ближе, чем законы Ньютона и прочая механика. Устроилась в областной краеведческий музей, где была вакантная ставка в художественном отделе. С этого все и началось.
В первый же год ее работы в музей приехали реставраторы из Москвы. Наталия Порфирьевна показывала им все картины, хранящиеся в фондах, какие-то из них специалисты  реставрировали, какие-то рекомендовали отправлять в центр, а в свободное время она водила их по Томску. «Вам надо учиться на реставратора!» - сказали столичные гости.
Первая стажировка в Центре имени И.Э. Грабаря памятна до сих пор. Стажеры привозят с собой картины из фондов своих музеев, чтобы под руководством педагогов, специалистов высочайшего уровня, осваивать азы реставрации в процессе. Наталия привезла картину алтайского художника Григория Гуркина, ученика Шишкина, а также небольшую работу «Березовая роща» Василия  Бакшеева. 
— Картина Гуркина «У юрты» была написана в 1928 году, - вспоминает реставратор. – Она была в плачевном состоянии: живопись была загнута на подрамник, в основе прорыв, сильное загрязнение, утраты красочного слоя. Картина Бакшеева была дублирована на новый холст. Для картины Гуркина были подведены кромки, заделан прорыв основы холста, удалялись загрязнения, которые запеклись в мазках красочного слоя: расчистка была довольно сложная, я успевала  расчистить в течение дня небольшой квадрат живописи. 

В постоянном поиске
С тех пор было много работ, и каждая для мастера — событие, и даже своего рода детектив, постоянный поиск — какую технику применить, чтобы получить максимальное приближение к оригиналу. Приходится применять навыки, полученные от реставраторов на стажировках: а их было немало и в Центре имени Грабаря, где в советское время был собран высокопрофессиональный коллектив из лучших в этой области специалистов, и в Русском музее, и в Росреставрации. Наталия Добрынина также использует знания  из разных областей физики и химии, методики, разработанные в процессе развития реставрационного дела. Ведь чем сложнее задача — тем интереснее ее решать.   
Как реставратор понимает, как выглядела картина пятьдесят, сто или даже 150 лет назад. Прошло время, краски изменили цвет, лак пожелтел, картину поновили, возможно, даже что-то дописали за автора или закрасили то, что не понравилось.
— Если больше 50 процентов работы утрачено, такая вещь не подлежит восстановлению, — поясняет Наталия Порфирьевна. — Если сохранились фотографии или репродукции, то возможна реконструкция. Но чаще всего на картинах, которые ко мне попадают, утраты не занимают большой площади, хотя их может быть много. При утратах красочного слоя на живописи образуется «ямка», и в это место обязательно подводится реставрационный грунт, а по нему идет тонирование в цвет окружающей авторской живописи.
Такого понятия, как фантазия реставратора, в принципе не существует. Писать заново – это уже другая профессия. Поэтому добавить от себя художник-реставратор может лишь профессионализм и любовь к своему делу.
Юлия КЛИМЫЧЕВА.