В творческом букете журналистов «Красного знамени» Александр Алексеевич Соловьев занимает свое совершенно особое выдающееся место. В нем постоянно боролись, гармонично дополняя и обогащая друг друга, два начала – поэтическое и журналистское. Причем проба пера началась у него как раз со стихов, написанных еще до армии, в годы учебы в школе и Ветлужском лесотехникуме Нижегородской области. Они лиричны, лаконичны и по-юношески оптимистичны: «Все дороги мои ясны, я плыву в океан весны, и качается подо мной, словно палуба, шар земной!» Или послеармейские строки: «Когда беда повиснет надо мной, скажу «Россия» - силы прибывают, я не умру, я разорвусь струной, тебе, Отчизна, песню отдавая!»
В творческом букете журналистов «Красного знамени» Александр Алексеевич Соловьев занимает свое совершенно особое выдающееся место. В нем постоянно боролись, гармонично дополняя и обогащая друг друга, два начала – поэтическое и журналистское. Причем проба пера началась у него как раз со стихов, написанных еще до армии, в годы учебы в школе и Ветлужском лесотехникуме Нижегородской области. Они лиричны, лаконичны и по-юношески оптимистичны: «Все дороги мои ясны, я плыву в океан весны, и качается подо мной, словно палуба, шар земной!» Или послеармейские строки: «Когда беда повиснет надо мной, скажу «Россия» - силы прибывают, я не умру, я разорвусь струной, тебе, Отчизна, песню отдавая!»
После окончания техникума работал в Тисуле Кемеровской области, откуда призвали в армию. Служил в танковой дивизии Северной группы войск в Польше. Демобилизовавшись осенью 1963 года, приехал в город Томск, который стал его нелегкой и счастливой судьбой. Мы практически ровесники, поэтому наши пути-дороги, так или иначе, пересекались, и дольше всего в «Красном знамени», куда А. Соловьев приходил и возвращался, был высоко ценим читателями и очень заметен своими замечательными статьями и очерками о сельских людях.
Вот как объяснял он любовь к жителям села в предисловии к своей последней книге очерков «Безвременье», вышедшей в свет в 2015 году: «Почему сельских? Возможно, потому, что родился в деревне. И с каким бы изданием я ни сотрудничал, главными героями для меня были и есть, несмотря ни на что, сельские труженики. Эту книгу я составил из рассказов о встречах с ними на меже веков, в пору политического безвременья, когда одна эпоха еще не ушла, а другая не наступила. Напряженный период. Да и вся крестьянская жизнь – это, по сути, сплошная страда. Хорошо, если она венчается славным урожаем и дает надежды на новые посевы. Но происходят и трагедии. Павшие бывают не только на поле боя…».
Александр Алексеевич, Саша близок мне общей направленностью и душевным пафосом своего творчества, стилистическими предпочтениями, жизненной установкой и четкостью идейных позиций, искренним чувством патриотизма. Мы нередко ходили по одним полям и фермам, а в этом случае невольно замечаешь какие-то огрехи, неточности в оценках событий, характеристик людей, фактах, цифрах. Ничего подобного не было у Соловьева. Он не допускал фальши, откровенного вранья, свойственного иным журналистам, «словесная нива» за ним всегда оставалась без сучка и задоринки. А как он любил своих героев, сопереживал им, находил неожиданную, запоминающуюся деталь, обнаруживал лучшие душевные качества. Характерный пример корреспондентской молодости - зарисовка «Журавушка не улетит» о молодом агрономе Кате Канаевой из села Базой Кожевниковского района, опубликованная в «Красном знамени» в 1970 году. Комбайнеры поймали в пшенице журавля с подбитым крылом. Однако шутить с ним было нельзя, он действовал своим мощным клювом как зубилом. Базойские мальчишки скоро убедились в отваге и силе этой птицы, образ которой не отделим от песен и грусти влюбленных. «Кате журавль сразу понравился: пленила гордость смелой птицы. Журавль нуждался в уходе и ласке, тогда Катя поселила его в своем доме и нарекла Журавушкой, Жорой… Катины квартиранты – кошка и котенок - отнеслись к новому жильцу благосклонно, хотя несколько настороженно – все-таки необычный гость, нездешний… Жизнь в доме сразу оживилась. Днем навещать своих питомцев ей удавалось редко, агроном все время на полях… В Базое Катя второй год после окончания сельхозтехникума. Пришлась ко двору, хлеборобы ценят в ней уважение к их труду, грамотность… День работников сельского хозяйства Катя впервые встречает полноправным членом передового колхоза. Ее Журавушка не улетит из Базоя не только потому, что подбито крыло, птице, приласканной заботливой хозяйкой, все больше нравится на новой родине…».
«Душа в огне» - так назвал он свой очерк о трагических событиях в селе Березкино Томского района. «В Березкине злодейски убит великий труженик деревни Петр Иванович Попыхин», - такими словами начинался памфлет-реквием, посвященный этому уникальному человеку. Написан по горячим следам событий, да так сильно, прочувствованно, что не оставит ни одного равнодушного читателя. «Рано утром машина с доярками подкатила к дому заведующего фермой. Все удивились, что Петр Иванович не ждет у крыльца, как было всегда, а в окнах темно. Шофер посигналил, но безответно. Доярки забеспокоились. А тут из дома выскочил раздетый и перепуганный Ваня, внук Попыхина, и опрометью кинулся к автобусу. Поведал он ужасное: его дедушка убит!.. Все Березкино, вся округа содрогнулись от страшного удара в самое сердце, в саму крестьянскую душу…». И автор продолжает, делая вывод: «…Чистая совесть становится все более хрупкой защитой, а доверчивость – роковой. Вот еще почему потрясает и трагедия, произошедшая с Попыхиным. Знавший его не один десяток лет, я тоже воспринял ее как личную беду, как покушение на самого себя…».
С Петром Ивановичем я тоже был знаком не один десяток лет, как и с доярками фермы, получавшим в те годы по 4-5 тысяч килограммов молока от коровы, самый высокий показатель в животноводстве области. Шутка ли сказать, на ферме под началом Петра Ивановича выросли три Героя Социалистического Труда! Точнее сказать, три Героини: его жена Софья Попыхина, сестра Софья Ивановна Соколова и его ученица Таисья Пучкова. В это созвездие можно смело включать многих других доярок.
Автор очерка продолжает свой горестный рассказ: «Великий – это не для поминального славословия, это из жизни. Из самой ее сути. Попробуйте к себе примерить хотя бы один факт из биографии Попыхина: этот человек без выходных и отпусков проработал 44 года. Причем на одном месте. И место это не мягкое кресло. А ферма – не только парное молоко, ладные доярки и добрые коровы, но и грязь, и ругань. Это подъем в 4-5 утра и работа допоздна. В любую погоду. Каждый день. К тому же Петр Иванович не просто был при ферме, он работал по высшему классу! Руководил им же созданной фермой, причем не рядовой, а племенной…».
Уезжая из Березкина под прощальное сияние солнца уходящего бабьего лета, любуясь банками молока, корзинами грибов, ягодами и картофелем, выставленными крестьянками на обочину дороги, Соловьев вновь содрогается душой, завершая сказанное словами: «…Насколько ни приятно было на все это смотреть, но боль в груди от того, что я узнал о гибели Петра Ивановича Попыхина, не проходила – душа была в огне».
Прочитав Соловьевский памфлет, вскоре с удовлетворением узнал, что убийц поймали, и они предстанут перед судом. На судебном процессе мерзавец, отнявший жизнь заслуженного человека, вел себя дерзко, подло, посмертно оболгал свою жертву, обвинив в провокации преступления. Это поведение можно было бы еще понять как недостойный способ защиты. Но когда кощунственные слова, очернявшие память погибшего, повторила сначала адвокат, а затем и прокурор, моя душа, используя меткое выражение Соловьева, заполыхала в огне негодования.
Когда после окончания процесса я рассказал обо всем Соловьеву, он буквально взорвался, побледнел от гнева, а щеки покрылись пунцовыми пятнами.
- Эти подлецы еще каких-то послаблений искали, хотели, чтобы их миловали, а не судили! А ты знаешь, что Ваню спасло в то черное утро? Автобус с доярками подъехал как раз в тот момент, когда они парнишку обнаружили в дальней комнате, но расправиться с ним не успели. Ухватились за соломинку, иди, мол, скажи, что Петр Иванович попозже на ферму придет. Тут он и выскочил со всех ног к людям, не помня себя от ужаса и горя от потери любимого деда…
Поэтическое видение мира Соловьев использовал в своих репортажах из северных командировок. Типичный пример – «Нарымский дневник», опубликованный в «Красном знамени» в том же юбилейном ленинском 1970 году. «На голубом большаке области, - пишет корреспондент, - стоит село Нарым, давшее имя таежному краю. Мои журналистские дороги все чаще пролегают через это село, хранящее следы самоотверженной борьбы дедов и отцов за наше счастье. Нарымский мемориальный музей политических ссыльных-большевиков – это частица летописи революции. Это история. Ее здесь ощущаешь зримо, с ней говоришь, как с живой…».
И тут, когда ему уже не хватает возможностей прозы, он переходит на язык поэзии, на стихотворные строки собственного сочинения: «…Мы – археологи. Мы прошлое поднимем – как из песков пустынных города. Траву забвенья осторожно снимем с того, что помнить надобно всегда. Мы – люди, и поэтому – бессмертны! Пока идет борьба добра и зла, мы на посту останемся бессменно, как ни была бы служба тяжела…».
Он идет по дощатым тротуарам, слушает пояснения экскурсовода, научного сотрудника музея Татьяны Теодорович, рассматривает дома, где жили В.В. Куйбышев, И.В. Сталин, польские революционеры, и впечатления преображаются в поэтические строки: «Нарым… Кандальный звон и стоны. Тайга кромешная. Острог… Нарым совсем не тот сегодня. Нарым – не ужас, а восторг… И, раскрывая память настежь, иду и я, как пилигрим… Благослови меня на счастье и дай напутствие, Нарым!»
Обращаясь к читателям в своем прощальном сборнике очерков «Безвременье», Александр Алексеевич писал: «В этом году мне исполняется 75 лет, 55 из которых я работал (и еще продолжаю по мере сил) корреспондентом разных газет – районной и дивизионной, областных и центральных. Все эти годы я писал заметки и стихи, статьи и очерки. Поэтому решил отметить свои юбилеи изданием двух книг – поэтической и очерковой. Конечно, не без помощи тех, кто не безразличен к моему творчеству. И, подготовив к печати сборник стихотворений «Осеннее равноденствие», тут же взялся за книгу о памятных моему сердцу сельских людях…».
Он успел издать пять сборников своих стихотворений. В последней пятой книге «Осеннее равноденствие», вышедшей в 2015 году, есть особенная глава – «Вставай с колен, Россия», сборник песен, написанных в творческом содружестве и в самые разные годы с томскими композиторами Владимиром Лавриненко, Сергеем Королевым, Тимофеем Арищиным, Константином Лакиным и другими. Их часто и с успехом исполняли, а главное - помнят до сих пор. Среди них самые популярные: «Васюганские бородачи», «Этот город мой, этот город твой! Мы назвали его Стрежевой», «Хлеб», «Женщины стоят на берегу», песня, посвященная фронтовику и композитору Сергею Королеву.
Как хорошо, что жизнь поэта может продолжаться в слове. Нет с нами Александра Алексеевича Соловьева, но память о нем жива, живет, и будет жить бесконечно долго.
Владимир ФЕДОРОВ.