В свои сорок лет он написал: «Из забывших меня можно составить город». В семьдесят пять – получил в подарок альманах «Из не забывших меня. Иосифу Бродскому. In memoriam». Так на реплику поэта отозвались британский профессор Валентина Полухина и филологи Томского классического университета. Среди двухсот имен, не забывших его, - поэты и прозаики, артисты и ученые, друзья и даже недруги, посвятившие ему стихи, мемуарные воспоминания, лирическую прозу. Альманах вышел в Томске, а его презентация прошла по маршруту: Томск - Москва - Санкт- Петербург – Лондон – Оксфорд.
Какова реакция на книгу в разных точках Европы, в разных читательских кругах? Почему томская инициатива получила широкое внимание и поддержку? Об этом и о многом другом наш разговор с Андреем ОЛЕАРОМ, одним из авторов издательского проекта.
Нотой выше
На томской презентации книги ректор НИ ТГУ Эдуард Галажинский заметил, что ее выпуск, безусловно, важное событие в жизни университета, в жизни российского и международного сообщества. «Такие люди, как Бродский, – это люди мира. Люди, создающие и во многом определяющие культуру и ментальное пространство современной интеллигенции», – таким соображением ректор объяснил свою поддержку издательского проекта. Но если в Томске ни у кого не возникает вопрос: почему в городе, где Бродский никогда не был, одна за другой выходят книги, ему посвященные, то в некоторых репортажах московских СМИ сквозит удивление: сибирская провинция раз за разом замахивается на интеллектуально-культурные проекты международного уровня.
- Удивление было бы уместным лет 10-12 назад. Сегодня у Томского классического университета, у филологов, которые работают над книгами, посвященными жизни и творчеству Бродского, достаточно высокая репутация в научном и литературном мире. Выпуск альманаха – шаг вполне логичный. Путь к нему от первой книжки, которая называлась «Письмо археологу» и содержала переводы всех официально изданных английских стихов Бродского на русский (она сочинилась у меня «за Иосифа Александровича» как-то сама собой) занял эти самые 13 лет. Каждые три года мы с коллегами выпускаем что-то весьма серьезное. Были книги Валентины Полухиной, лингвиста, блестящего коллектора, организатора, литературоведа. Одна из последних ее монографий «Больше самого себя». С Ириной Плехановой, профессором из Иркутска, мы сделали прекрасный том «Метафизической мистерии Иосифа Бродского». Мы стараемся делать то, что помогает идти к Бродскому своей дорогой. И каждый последующий проект – попытка «взять нотой выше». В этом мы следуем примеру самого Бродского. Как-то в письме к Ахматовой он заметил: «Главное – величие замысла».
Чтобы издавать книги мирового уровня, нужны профессионалы, убежденные и грамотные. И это все у нас в Томске есть! Без профессионализма коллег - без Надежды Митрошиной, блестящего филолога, корректора и редактора, без помощи Анны Сваровской, выступавшей в роли консультанта, без гениальных дизайнерских решений Жени Васечкина, без фантастической работоспособности Влада Куприянова, без научной экспертной оценки профессора ТГУ Вячеслава Суханова – ни одной книги бы не было.
А на вопрос, почему Томск, можно ответить и так: потому что сам Бродский был убежден в том, что «писатель – одинокий путешественник», которому уютнее всего на окраине, вдали от пафосного шума столиц. Он жил в университетской провинции, преподавал весьма среднему уровню американских студентов. Но тем не менее очень многие люди, которых он там воспитал, сохранили о нем самые трепетные воспоминания. Справедливо сказать, что таковыми его воспитанниками являемся и мы. И то, что мы делаем, это своего рода благодарная попытка «вернуть долг».
- Обычно к юбилеям литераторов издают их сочинения. Вы выпустили своеобразную «Поэму без героя». Иосиф Александрович присутствует в ней только в виде авторских рисунков, которыми проиллюстрирован альманах. Конечно, эти рисунки делают книгу еще более привлекательной для ценителей творчества Бродского. И все-таки как пришла идея - сделать книгу без Бродского, но в системе его координат? Как реагировали авторы, которым предлагали поучаствовать в проекте?
- Анна Андреевна Ахматова всю жизнь собирала стихи, ей посвященные. И даже лелеяла надежду их издать в сборнике «Ахматова в ста зеркалах». Для художника исключительно важно, как же отражается его «поэтический свет» в других, насколько он повлиял на словесность, как изменил мир, каковы его излучающие способности, что останется «мерцать» в поколениях.
Но оказывается, что это важно и для тебя: в какой системе координат ты находишься! Кто-то из авторов сразу благодарил и соглашался, говорил, что это большая честь. Были люди, которые отказались. Да, такие были. А если учесть, что в книге не только друзья, не только знакомые, не только поклонники, но и недруги представлены. Например, Евгений Евтушенко, Дмитрий Бобышев… Мы с Валентиной Полухиной постарались дать честный, грамотный и в художественном смысле состоятельный срез откликов культурного сообщества. Поэзия и тексты в книгу отбирались по единственному критерию – критерию качества.
Чем «берет» Бродский
- Среди тех, у кого на Бродского есть своя точка зрения, не совпадающая с актуальной, поэт и прозаик Дмитрий Быков. Он не раз публично высказывался, что «Бродский – это поэт силы», что Бродский берет, мол, количеством слов, строф… Быков утверждает, что поэт, который «так отчаянно артикулировал муку одинокого существа», по сути, стал выразителем идей большинства. И даже больше - выразителем мещанского большинства. Потому он - поэт большинства, и «берет» массой слов, аллюзий, цитат…
- То, что говорит Быков (точнее, он стал говорить это не так давно) - типичный прием самого Бродского: утверждать обратное и парадоксальное порой в пику здравому смыслу. Бродский - поэт большинства только в том аспекте, что он никогда не снижает свой голос до уровня толпы, он считает, что «толпа должна заговорить языком поэта». Он не заигрывает с нею, это она пришла, встала вокруг него и разинула рот. Хорошо это или плохо, зряче или слепо - вопрос другой. Факт: он - изгнанник - стал настоящим властителем дум, он, а не Евтушенко, который с этой толпой заигрывал всю жизнь. Бродский честно создал с в о ю жизнь и никогда не стремился никому угождать. Людей знал и друзей любил. А то, что собеседником он стал для многих, так это потому, что голос этого гениального одиночки, как голос отдельной человеческой души (с ее личностным микромиром) никогда не смешивался с хорами времени. Все слышат этот голос, как безнадежный поединок с самим временем. Парадоксально, но это его абсолютное отчаяние и трагедия одиночества современного человека дают надежду на жизнь во времени и после физического исчезновения. Если хотите, это такая разновидность индивидуального бессмертия, осознаваемая интеллектуально. Бродский - поэт не для массы, тут Быков ошибается, Бродский - поэт для бесконечного множества отдельных личностей, так в массу и не слившихся, несмотря на все старания организующих ее госсистем по обе стороны Атлантики и Ла-Манша.
- Правда, что деньги на издание дал Михаил Барышников? Почему он согласился?
- Все так. И здесь у меня нет недоумения. Вспомним о том, что было важным и для Иосифа Александровича, и для тех людей, которые воспитаны его творчеством: это те самые человеческие идеалы - дружба, чувство преданности, честность. Когда ты чувствуешь, что Бродский стал опорным сигналом для общения многих приличных людей (и неважно, где они при этом живут, на каком языке говорят) - «я свой», то ты способен их понимать мгновенно. С Барышниковым меня познакомил Юз Алешковский. С Юзом же мы сразу перешли на «ты», когда поняли, что у нас одна поэтическая природа. Я у Барышникова взял интервью, и оно вошло в книгу. Он никогда на эту тему не откровенничал. Ему, что называется, показалось. Он получил мою книжицу «Письмо археологу», написал комплиментарный отзыв. Вот так все и закрутилось.
От Москвы до Лондона
- В Москве книгу представляли в редакции «Российской газеты», а в Питере?
- В Музее Ахматовой, в Фонтанном доме. Плюс мы показывали книгу в Санкт-Петербургском университете, в рамках международной конференции по творчеству Бродского. Выступали там и Валентина Полухина, и я. Интерес к книге проявили все, собравшиеся в Питере. То, о чем Ахматова думала всю жизнь, мы сделали в отношении Бродского.
- Правда ли, что, только приехав в Россию, его младшая дочь Анна-Мария-Александра поняла масштаб личности отца?
- Говорить так со всей определенностью нельзя. Но то, что она увидела в Питере в течение нескольких дней, когда такой калейдоскоп мероприятий на самом высоком уровне буквально закрутил ее, повлияло наверняка. Очередь фантастическая, что стояла в музей-квартиру Бродского, как в мавзолей Ленина в свое время. И никто в ней не давился, не ругался - читали стихи. Тут же на уличных экранах демонстрировались фильмы с его участием. Конечно, это должно было многое объяснить юной барышне. Но она еще в самом начале пути – так сказала она сама. А в Лондоне она говорила, что благодарна России, что память об ее отце сохраняется ТАК. Это ей чрезвычайно льстит. И она призналась, что тексты Иосифа Александровича будут с ней всю жизнь. Говорила, что обязательно выучит русский язык. Ее родная сестра по отцу Анастасия Кузнецова обещала помочь ей освоить русский. А сейчас уроки ей дает Валентина Полухина.
- Цепочку презентаций замыкала Англия, потому что там живет один из авторов - профессор Валентина Полухина?
- Эту безумную логистику трудно было бы придумать заранее, рассчитывая, что вот все обязательно состоится. Но это произошло. Да, британские мероприятия завершились на достойной, без преувеличения, «королевской» ноте, в Лондоне, в представительстве «Россотрудничества». Открывал это дело принц Майкл Кентский-Романов, а специальным гостем мероприятия стала Анна-Мария-Александра, дочь Поэта. Несколько британских стихотворцев читали свои стихи, Бродскому посвященные, а ваш покорный слуга тут же озвучивал двуязычной публике их русские версии в своих переводах. Очень трогательно выступила Анна-Мария, прочитавшая стихотворение своего отца, обращенное к ней, которое так и называется «To My Daughter». Было много прекрасных текстов в течение вечера, однако восклицательным его знаком стало стихотворение самого Бродского, посвященное Ахматовой и прочитанное принцем Кентским по-русски: «Бог сохраняет все, особенно слова прощенья и любви, как собственный свой голос...»
Татьяна ВЕСНИНА.