Был погонщиком нескольких лошадей, запряженных в зерноуборочные жатки. Окончив семь классов в 1937 году, до мая 1942-го – призыва в армию, работал молотобойцем и кузнецом. Вернулся с фронта инвалидом. В 1949 году поступил в Томский сельскохозяйственный техникум, продолжив учебу в Московском сельскохозяйственном институте. Приехав в Томск, был направлен главным инженером в Турунтаевскую МТС, в зоне деятельности которой находилось 13 колхозов. В хрущевские времена мы, специалисты, нередко удивлялись и возмущались нелепости реформ и указаний партийных и советских органов, внедрявших ненужные, а то и вредные приемы производства. Тем не менее задания пятилетних планов выполнялись неукоснительно. 

Специалистов машинотракторных станций явно не хватало на все колхозы. С ликвидацией МТС они поначалу остались в колхозах. В отстающих - «миллионерах по долгам», платить зарплату было нечем, и специалисты постепенно покидали деревню.

В те несладкие послевоенные годы нужно было восстанавливать разрушенное хозяйство. С этим в основном справились за десять лет. В Томске остались дочерние эвакуированные сюда промышленные предприятия, получив свое название. Кстати сказать, все почувствовали результат восстановления народного хозяйства СССР: в магазинах появились продукты питания, одежда и все необходимое для нормальной жизни. Она шла достаточно успешно. А главное - советских людей объединяла общая большая цель.

После передачи техники из МТС в хозяйства были организованы мощные, обслуживающие совхозы и колхозы объединения: «Сельхозтехника», «Сельхозхимия», «Союзтомскмелиорация», перерабатывающие предприятия. В коллективные хозяйства поступала новая техника. К 1990 году хозяйства области имели более 1600 тракторов К-701 и Т-150, около 2000 ДТ-75 и свыше 3000 МТЗ и ЮМЗ. Более 2000 комбайнов убирали хлеба и вдвое больше автомашин вывозили грузы. Для поддержания всей этой техники в рабочем состоянии хозяйства имели мастерские, пункты технического обслуживания с современным оборудованием, нефтебазы с механизированными колонками, вынесенные за пределы поселений. В полевых условиях применялись передвижные заправщики. Стоимость ГСМ до 1989 год росла незначительно, а себестоимость возделывания сельскохозяйственных культур была значительно ниже цен реализации. Электроэнергия отпускалась коллективным хозяйствам по… 1 копейке за кВт/ч. Все было направлено на то, чтобы продукты питания не дорожали, а цены оставались стабильными.

Многие забыли, а молодежь и не знает, с каким трудом доставлялось в Томск молоко, когда еще не было моста через Томь. Из пяти районов в период распутицы молоко  вертолетами везли из Шегарки в Чернышевку, что стоит на трассе. Здесь продукцию перегружали в молоковозы и подвозили на левый берег Томи к месту будущего моста. Через Томь прокладывали молокопровод, откуда снова шла закачка в молоковозы, доставлявшие на переработку. При такой сложной и затратной схеме томичи тем не менее покупали молоко по 24 копейки за литр.

С пуском мостов через Томь и Обь в город ежедневно поступало 150 тонн свежего, неподдельного молока. В хозяйствах области содержалось 93 тысячи коров. Уровень механизации большинства процессов составлял почти 100 процентов, за исключением кормления. Сельскохозяйственные работы всегда должны быть выполнены в кратчайшие технологические сроки. Поэтому руководители хозяйства и отраслевые специалисты обсчитывали потребность всех материальных и технических ресурсов, необходимых для выполнения плана производства продукции. Чтобы справиться с уборкой урожая, нужно было иметь один комбайн на 100 га уборочных площадей, сушилку-колхозницу на 300 га. С выпуском мощных барабанных сушилок стало легче хранить зерно, не сдерживая уборку. Коллективная система давала возможность увеличить производство продукции, снижать затраты физического труда. В области работало 126 хозяйств, зерновыми засевалось 350 тысяч гектаров. В 1987 году мы собрали 563 тысячи тонн зерна примерно на 700 тысяч жителей области, что приближало к выполнению стратегической задачи – иметь одну тонну зерна на каждого жителя. Увы, все наши достижения теперь остались в прошлом. В нынешнем году под зерновыми занято около 277 тысяч гектаров. Коррективы внесло и еще внесет знойное лето. Урожайность резко снизилась, так что мы сильно отстаем даже от своих достижений 25-летней давности. 

Многие богатства разрушенной великой державы, нажитые и отвоеванные нашими дедами и отцами, были превращены в пустые бумажки – ваучеры, документ, дающий право владельцу на покупку акций недвижимости, земли. Не зная его истинной сути, люди принялись их менять, скупать, дарить. Разбазариванию общественных богатств способствовала близорукая, если не сказать резче, позиция бывших руководителей колхозов и совхозов. Послушно выполняя указания правительства, с ведома и согласия местных властей они принялись ликвидировать коллективные хозяйства. Имущество раздали в виде ценных бумаг, да и просто позволили растащить наиболее напористым членам коллектива. Появились новоявленные нувориши, которые стали нанимать работников за мизерную плату. Возмущенные рабочие и специалисты вынуждены были покидать обжитые места. В селах закрывались школы, медпункты, магазины, что повлекло дальнейший отток населения. Несмотря на наступавшую катастрофу, губернатор области продолжал выражать оптимистичное мнение, что село, мол, спасет и восстановит только «кулак». Увы, этой надежде сбыться было не суждено. Попытались восстанавливать коллективные хозяйства. Но как это сделать, не имея собственного баланса? Материальная база осталась у предпринимателя, который диктовал свои условия, эксплуатируя труд работников, без нормирования и твердых расценок, скрывая от налогов имущество. Словом, новой коллективизации не получилось. 

Брошенные поля зарастают бурьяном и древесной молодью. Количество коров сократилось более чем в четыре раза. Многие селяне, особенно пожилого возраста, перестали заводить коров в личном подворье из-за дороговизны заготовки и транспортировки сена. О многих бедах можно еще сказать, но главный вывод: сельскохозяйственное производство пущено по существу на самотек. На поставляемую в продажу продукцию нет ГОСТов. Под видом молока продается какая-то белая жидкость со сроком хранения 5-10 дней. Подобной фальсификации подвергаются сливочное масло и мясные продукты. 

По всем швам трещит и сельская экономика. Падает цена на зерно, а его себестоимость растет, равно как молока и мяса. Но в самом большом прорыве мясное животноводство, приносящее немалые убытки. А тут еще грозная тень ВТО – Всемирной торговой организации, куда нас через 18 лет «напрасных хлопот» затащили депутатским арканом. Рано нам туда, слишком рано. Но Государственная Дума усилиями партии большинства сделала этот опрометчивый шаг, который может окончательно добить наше сельское хозяйство. Вступление в ВТО, на мой взгляд, поможет создать новые рабочие места в США и странах-союзницах, а в России уничтожит. Ликвидация отечественного сельского хозяйства будет означать полную зависимость России от мирового рынка продовольствия. Повсюду усиливается глобальный дефицит продуктов питания. Хватит ли у нас валютных средств закупать продовольствие за рубежом в достаточном объеме, если мы уже сегодня завозим обыкновенную морковку из… Израиля?

Чем дальше, тем больше вопросов возникает у сельхозпроизводителей. Ответы надо искать у российского правительства. Дождемся ли? В пятилетних планах все было ясно и прозрачно, предусмотрено до мелочей, увязана между собой работа всех отраслей и ведомств. Промышленность была обязана снабжать село техникой, дешевым топливом и всем необходимым. Но так было, а что теперь? Два десятка лет народ получает от президента какие-то послания с намеками на деятельность. Только эти «намеки» никого и ни к чему не обязывают, ни по срокам исполнения, ни по количеству произведенной продукции. Идет пустая говорильня, а в стране многое продолжает рушиться. Горят леса, тонут корабли, разбиваются самолеты, сокращается производство, народ остается без работы. Чтобы хоть как-то выжить, торгуют одеждой и обувью, любыми товарами, находясь под открытым небом на сибирском морозе и летней жаре. Прилавки ломятся от колбас и мясных изделий, изготовленных по никем не утвержденной технологии и по надуманным, взятым с потолка ценам. От них больше вреда здоровью, чем пользы.

Я считаю, что без решающей роли государства и восстановления в той или иной форме коллективных хозяйств мы потеряем не только сельское хозяйство. Следует упорядочить заработную плату с  ненормированным трудом. Ее соотношение должно быть, как в прежние времена, 1: 8, максимум к 10, не более. От правительства необходимо требовать дотаций для села не ниже существующих мировых норм, невзирая на запреты и ограничения, навязываемые России ВТО. Когда же мы снова станем хозяевами в своем доме? А то получается, как написал поэт Н. Зиновьев: «Я жить так больше не хочу! О, дайте мне топор, холопу. И гвозди. Я заколочу «окно проклятое» в Европу. И ни к чему тут разговоры: ведь в окна лезут только воры».

Михаил НАЗАРЕНКО.