Когда умирают главные врачи, полководцы в своих больницах – это значит,
мы проигрываем сражения с болезнью? Очень личные размышления о враче и человеке

Последние недели ноября медицинская общественность Томска была взбудоражена и жила только одной новостью. Заболел коронавирусом Андрей Кошель, главный врач городской больницы № 3. Заболел серьезно.

С утра все обменивались текстовыми сообщениями – «стабильно тяжелое», «крайне тяжелое», «перевели в реанимацию».
- Кошель?! Не может быть!
Он слишком много значил для профессионального сообщества. В реанимации (он еще был в сознании) рядом с ним постоянно толпились люди: уходили старые, приходили новые. Все - его ученики, коллеги… Все друг другу (и ему тоже) рассказывали, что именно он сделал для каждого: этому помог, того поддержал.
– Андрей Петрович! Не умирай.
Он еще и руководил ими всеми, своими лечащими врачами. Лежа на животе, в неудобной позе, с кислородной маской. 
Тут «вовремя» (черный юмор, но без него в этой ситуации – никак)  заболел друг  Андрея  - Дмитрий Пушкарев, они дружат  крепко, с 9-го класса. Решено было  соединить друзей.
Они там пели песни, в этой реанимации. Пушкарев пел – а  Кошель слушал. Все перепели, как обычно, весь свой стандартный набор: военные, казачьи, украинские, «Черный ворон», «Там, вдали за рекой…». Затянул было друг любимую – «Ридна мати моя». Но – стоп. Эту – не разрешил петь. Вот эту – не разрешил. Думаю, он уже готовился перейти черту, за которую с этой песней – нельзя.
– Ну, как ты себя чувствуешь?
– По сравнению с Лениным – ничего.
Шутить он любил, и умел это делать всегда.
* * *
Сказать, каков был перечень его внешних достижений? Здесь все в порядке, можно гордиться. Профессор, доктор медицинских  наук, возглавлял северский НИИ гастроэнтерологии имени Жерлова, возглавлял городскую больницу №3 имени Альперовича в Томске. Кстати. Именно он присвоил  обоим медицинским учреждениям их «имена». В Северске ему непросто было стать лидером после Жерлова, невозможно было их не сравнивать, они были разные (хотя из одного гнезда), но он возглавил, корабль повел в плавание, удержал.
Отношение к«шефу», Георгию Жерлову, было несовременно почтительным. «Шеф», «шеф» - звучало в речи довольно часто, думается, он постоянно обращался внутренне к его авторитету, к его урокам. Рассказывал, как «шеф» послал его, своего зама по научной работе, на  железнодорожный вокзал… встречать пациентку из другого города. «Так и стоял с табличкой», - пыхтел от удовольствия Кошель, и понятно было, что ему нравилась эта, ну все-таки нестандартная для руководителей такого ранга, ситуация. (Портрет Жерлова он потом перетащит из Северска в свой кабинет на улице Нахимова.) Вообще, думаю, ему нравилось все, что связано с живыми людьми. Нравилось их встречать, угощать, лечить, кормить, развлекать… Слово «живые» употребила здесь не в противовес «мертвым», а подчеркнуть, что живые – это люди со всеми их болезнями,  звонками не вовремя,  проблемами, причудами и особенностями желудочно-кишечного тракта. Все-таки он был знатный гастроэнтеролог. Его ценили.
Кошель любил людей. Ах, какая банальная фраза! Хорошо, скажем так: Кошелю нравилось быть СРЕДИ людей,  ему  нравилось столпотворение пациентов, сотрудников, родственников и друзей вокруг себя. Это изнуряло, но это и давало смысл жизни.
У него не было часов приема, потому что прием был всегда.
Его нарочитая внешняя простодушность чем-то роднила его с Леонидом Януковичем (сходства – не внешнего, но поведенческого, скорее). В кабинете – приличного размера вазочка с хорошими шоколадными конфетами: ешь, дорогой посетитель, отдыхай, угощайся. Он всегда вставал из-за своего начальственного стола и садился напротив своего собеседника.
Эта церемониальность была для него обязательной, потому что так делали его учителя (смотри выше).  Это был элемент поведенческого шика. Всегда очень церемонно начинал разговор по телефону: удобно? не мешаю? можно уделить три минуты? Вступительной прелюдии  никогда не изменял. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы начинать разговор по-другому. У него самого два телефона тренькали в карманах халата постоянно. Он всем был нужен. Его теплота, внутренняя мягкость,  видимая простота притягивали. Он согревал. Именно такому доктору хотелось вручить свою больную голову, больной живот или больную коленку: погладьте, доктор, у вас теплые руки, пусть все пройдет, и боль утихнет…
Факт. Каждую субботу, в 9 часов утра отец семейства, доктор Кошель появлялся на областном (Губернаторском) рынке с единственной и благой целью – купить  продукты. Но сначала он выслушивал жалобы. Сначала шел прием болящих торговцев съестным. Не только у тех, у которых он покупал мясо или рыбу. Все остальные  уверенно подходили тоже. Все знали, что он врач, гастроэнтеролог. И все знали, что он всегда что-нибудь посоветует: куда обратиться, какие лекарства купить и вообще - что делать. 
Не у каждого доктора случается такая – народная – тропа. А у него – была.
Его мышца под названием «сердце», думается, работала много интенсивнее положенного, прокачивая кровь, эту радость и страсть жизни, по его жилам. Пусть физиологи надо мной смеются, но я думаю, что у некоторых избранных (не у всех) так и происходит.  
Сердце его и подвело. Оно  устало. Он скончался в реанимации НИИ кардиологии от осложнений, вызванных коронавирусной  инфекцией.
Вообще он очень болезненно воспринимал все то, что привнесла в медицину современность: наглая, прагматичная, цифровая. Он был  доктором старой школы, чеховский вариант. Его учили помогать людям, спасать их, но не оказывать «медицинские услуги». А именно так сейчас принято говорить. Его это ранило. Еще непонятна была современная метОда учить студентов на симулякрах – это такие гибкие, подвижные манекены, которые могут, например, «рожать» по требованию. «Как  эти доктора работать потом будут? – ворчал Кошель. - Врач должен чувствовать  живого человека. Нюхать пот, чувствовать разницу пульса, мять живот, кожу на ощупь пробовать… А тут симулякры!»
Комплексовал, что в крупной городской больнице № 3 нет собственного  компьютерного томографа. Да,  это была его мечта. Целых четыре года. С тех пор, как пришел сюда главным. Скоро его мечта  сбудется. В конце декабря в больнице ждут поставку. А он не дождался. Вот так бывает с главными врачами. Иногда полководцы умирают во время сражений.
Мы готовили текст его выступления в газете. Здесь же, в «Красном знамени». Доктор Кошель давал советы читателям, как важно заботиться о своем здоровье. Спросила: а сам он заботится?
– Нет, – наклонился он ко мне и понизил голос: – Я боюсь докторов.
Да, шутить он любил, и умел это делать.
* * *
Сейчас доктор Жерлов и доктор Кошель встретились где-то там, уже в ином мире.
– Ну как там, – спрашивает  Георгий Кириллович, – все так же болеют люди? Болеют и умирают?
– Все так, шеф, – разводит руками  Андрей Петрович, – еще хуже стало.
– Ну что же вы так… недосмотрели. А ты сам все сделал, что нужно? Все, что мог?
– Все сделал, шеф. Все, на что был способен.

Мы будем помнить Андрея Петровича Кошеля.
Лариса НЕДОГОВОРОВА.