Рекламно-информационный портал

Категории

Уважаемые посетители сайта! Будем благодарны Вам за оперативно высказанные мнения о наших авторах и публикациях.

Предлагайте темы. Задавайте вопросы.

 

14 12 2019Выходной

Знать тех, кому многим обязаны

Современный российский календарь отмечен многочисленными праздниками, торжественными и памятными днями и прочими поводами для радостей и горестей. Не найдя среди них нескольких важных дней, связанных с судьбой нашего города, решил написать о событиях 18 и 20 декабря 1919 года, столетие которых сегодня можно оценивать по-разному, но знать о них необходимо.
Напомню о  полугодии, предшествовавшем тогдашнему  декабрю. 

Двадцать первого июня Восточный фронт начал наступление на Колчака. Фронтом командовал полковник императорской армии, выпускник Военной академии Генерального штаба Сергей Сергеевич Каменев, вступивший в РККА в апреле 1918 года и прослуживший в ней до своей кончины в 1935 году (урна с прахом в Кремлевской стене). 8 июля Каменева назначили главнокомандующим вооруженными силами республики, командование фронтом принял Михаил Васильевич Фрунзе. 
Наступление осуществляли три армии. 2-я (Василий Иванович Шорин, полковник, участник Русско-японской и Первой мировой войн) и 3-я  (Сергей Александрович Меженинов, дворянин, капитан, участник Первой мировой войны) армии  за полтора месяца продвинулись на четыреста километров, освободили Пермь, Кунгур, Красноуфимск, Екатеринбург. 5-я  (Михаил Николаевич Тухачевский, дворянин, поручик) освободила Златоуст, Челябинск, Троицк.
В разгар успешного наступления М.В. Фрунзе назначили командовать Туркестанским фронтом,  его сменил и оставался командующим до 15 января 1920 года, дня расформирования фронта, генерал-майор В.А. Ольдерогге. Владимир Александрович был потомком офицера-датчанина, поступившего на русскую службу при Петре I. Он окончил Академию Генерального штаба, участвовал в Русско-японской и Первой мировой войнах, командовал  дивизией. В РККА вступил весной 1918 года и  был в ней одним из наиболее образованных и опытных генералов. Правда, В.И. Ленин не очень лестно отзывался о нем, но противника фронт разбил, и 19 декабря 1919 г., после вступления наших войск в Томск, Ольдерогге был награжден орденом Красного Знамени.
Ольдерогге был репрессирован по знаменитому делу «Весна» и погиб в 1931 году.
Западная Сибирь была полностью освобождена. Блестящая операция под Петропавловском (освобожден 31 октября) и  Ишимом (4 ноября). Стремительное наступление на Омск (14 ноября). После эвакуации войск и правительства Колчака из недавней «столицы» его армия фактически перестала существовать как организованная сила. 14 декабря 27-я Омская дивизия овладела Новониколаевском (Новосибирском). Не могу не вспомнить прекрасную песню этой дивизии, она долгие годы входила в репертуар ансамбля А.В. Александрова: «Стальною грудью врагов сметая,  шла с красным стягом Двадцать седьмая!».  
* * *
Колчак еще надеялся на способности командарма 1-й армии А.Н. Пепеляева (брата премьер-министра В.Н. Пепеляева) удержать фронт в районе Томск-Тайга. Но затея остановить 5-ю Красную армию в дефиле между Кузнецким Ала-Тау и нашими болотами с военной и с политической точек зрения была авантюрой. Закончилась она расстрелом Колчака и Виктора Пепеляева в Иркутске, гибелью в Якутии отряда Анатолия Пепеляева.
А томичи сами еще 18 декабря установили в городе свою власть, части 30-й дивизии вступили в Томск 20 декабря, почти не встретив сопротивления противника. Солдаты  армии Пепеляева, измученные минувшим годом, неопределенностью судьбы, и не ушедшие в Иркутск со своим командиром, сами искали, кому бы поскорее сдаться.
Вот тут я и хочу спросить земляков. Мы будем отмечать это столетие,  формально – столетие восстановления в Томске советской власти?
И еще хочу напомнить, что 30-й дивизией командовал Альберт Янович Лапин (Лапиньш), самый молодой комдив в РККА (в эти дни  ему шел двадцать первый год). Еще летом, во время боев за Челябинск, он был ранен в позвоночник, на костылях пришел к Тухачевскому, получил назначение начальником оперативного отдела штаба 5-й армии и вскоре стал начдивом. В 1925 году окончил Военную академию, работал советником в Китае, в 1930 году получил свой четвертый орден Красного Знамени, в 1935 стал комкором (генерал-лейтенантом). Был арестован органами НКВД и, не  ожидая  приговора,  21 сентября 1937 года покончил жизнь самоубийством в хабаровской тюрьме. Реабилитирован. В Москве и Иркутске есть улицы, названные его именем.
В Томске такой улицы нет, но у нас есть улица 5-й Армии,  куда входила  дивизия. Армией, сменив 21 ноября отправленного на запад М.Н. Тухачевского, командовал талантливейший полководец, штабс-капитан Г.Х. Эйхе, вступивший в Красную армию в марте 1918 года. Генриху Христофоровичу в известном смысле «повезло». Арестованный в апреле 1938 года, он отбыл в тюрьме и ссылке шестнадцать лет, был реабилитирован и до конца своих дней продолжал заниматься начатыми еще в 1923 году историческими исследованиями, написал несколько очень содержательных книг о Гражданской войне. Умер в Юрмале 25 июня 1968 года. Его двоюродный брат Роберт Индрикович Эйхе был первым секретарем Западно-Сибирского крайкома, кандидатом в члены Политбюро ВКП(б), членом особой «тройки» НКВД СССР. Расстрелян в феврале 1940-го, реабилитирован в марте 1956 года.
* * * 
Освобождение Томска еще не означало окончания Гражданской войны. Впереди было наступление «по долинам и по взгорьям», остались, «как сказка, как манящие огни, штурмовые ночи Спасска, Волочаевские дни». Но главное было позади, а я хочу обратиться к совсем другой, очень волнующей меня теме.
* * *
Высшие должности (командующие фронтами, командармы) на Восточном фронте в годы его существования занимали 36 человек. Но эсер М. Муравьев, поднявший мятеж, то ли застрелился, то ли был убит. Трое командармов перебежали к белым, а о В. Блохине, двадцать дней командовавшем 2-й армией, мне (не мне одному!) не удалось найти сведений.
По-настоящему служили и воевали 31 военачальник. Это и есть те, кто разгромил Колчака, кто победил на главном фронте Гражданской войны – Восточном, то есть на том фронте, где были наши лучшие части, снабженные лучшим оружием, обеспеченные материально, подготовленные морально и возглавляемые лучшими командирами - от командиров рот, батальонов и полков, до начальников дивизий, командующих армиями и фронтами. В противном случае белогвардейцы не были бы разгромлены! Кто же эти полководцы? Известно, что две трети из них репрессированы и все – без исключений! – реабилитированы в связи с отсутствием в их действиях состава преступления не только в годы войны, что очевидно, но и в годы дальнейшей службы. И тут появляются вопросы.
Основной вопрос связан с характером учебников истории, по которым училось наше поколение в 30-60-х годах ХХ века, характером тогдашней пропаганды и отражения ее в искусстве. Деникин, Врангель, Юденич – вот кого били Ворошилов и Буденный, защищая Северный Кавказ, Тихий Дон, Украину, Царицын, Петроград, вот где развернулись таланты славных наших полководцев: тут и Пархоменко, и Щорс, и Щаденко, и Тимошенко, и Городовиков, и,  конечно, товарищ Сталин. Кстати, это правда, но то ли какой-то тенью покрывающая героев, то ли на востоке таковых вообще не было? Но рассказывают, что после просмотра фильма «Незабываемый 1919 год», по которому получалось, что главным все-таки был не Восточный фронт, как утверждал В. Ленин, а тот фронт, где проявил себя И. Сталин, он, неожиданно для всех, заметил: «Не так все было, не так!» А как, если на Восточном фронте две трети командиров стали  врагами  народа?
Нет, на Восточном фронте были настоящие герои и достойные полководцы. Но кто задержался в нашей памяти, кроме Фрунзе и Чапаева?
После ХХ съезда КПСС с известной осторожностью стали называть С. Каменева, М. Тухачевского, еще двух-трех. Но как называть? Реабилитирован, и все.  В общественном сознании до сих пор едва ли не тождественными считают понятия помилования, то есть прощения за действительно содеянное преступление, и  реабилитации, то есть установления отсутствия преступления и восстановления гражданина во всех его правах. Убийцу, насильника, вора, даже предателя при некоторых обстоятельствах суд может простить, а президент, в соответствии с предоставленным ему статьей 85 Конституции РФ исключительным правом, помиловать. А вот реабилитировать их нельзя. Слово  реабилитация (rehabilitatio) означает восстановление, и тут нет вопроса о жалости, милости и тому подобное. Было преступление – судить, доказать вину, определить меру наказания. Не было преступления, наказание – ошибка судебного или даже внесудебного органа, мы обязаны реабилитировать пострадавшего!
Но некоторые (многие!) люди все еще верят утверждению: «У нас зря не сажают! Что-то все-таки было! Пусть радуются родственники – деда простили, и хватит с него!» Нет, не простили, его не за что прощать, он ничего преступного не совершал! И будем говорить не о его трагической гибели, а о его жизни и заслугах! И тут начинаешь думать не только о Восточном фронте, и не только о военных.
* * *
Вот пример не военный, не дипломатический  и даже почти не политический. Одна из наших улиц  носит имя Николая Клюева. Мне часто приходится ездить по ней, и иногда я  спрашиваю у попутчиков: «А Клюев - это кто?» Чаще всего в ответ слышу: «Не знаю». Иногда говорят, что это какой-то  репрессированный, очень редко услышишь: «Поэт, расстрелянный в Томске».
Сам Николай Алексеевич без ложной скромности ставил себя рядом с Никитиным и Кольцовым и даже Пушкиным. Но вдумайтесь. Если главное в жизни Клюева – расстрел, то главное в жизни Пушкина  и Лермонтова – дуэли, а Есенин и Маяковский знамениты самоубийствами? Неужели в жизни репрессированных весь смысл состоит только в трагическом финале?
Историки полушутя утверждают, что истории, собственно, не существует, существуют биографии. И еще говорят, что от человека остается только две даты и прочерк  между ними (иногда вся жизнь и есть прочерк...) А еще говорят, что нередко весь смысл жизни  составляет смерть. И  во многих случаях это верно. Смерть трехсот спартанцев во главе с царем Леонидом. Гибель зачинателя Куликовской битвы инока Пересвета. Иван Сусанин. Александр Матросов. Последняя атака  Николая Гастелло и  Ивана Черных. Это свято. Они сами шли на подвиг, венчающийся гибелью, это смысл их жизни. А репрессированные?
* * *
На разного рода встречах с молодежью, с читателями, с избирателями иногда позволяю себе спросить: «Слышали ли вы что-нибудь о генералах Рычагове, Смушкевиче, Штерне?» Ни разу еще не услышал положительного ответа, никто ничего не знает об этих выдающихся героях, участниках событий в Испании, крупных государственных деятелях, расстрелянных без суда. А ведь это наша история.
* * *
Так вот, скажу прямо. Когда близких родственников репрессированных и самих репрессированных было много, нас, прежде всего, интересовал ход реабилитации - самих пострадавших мы и без судебных решений знали. Начиная с 1953 года этот процесс шел более или менее интенсивно, иногда – с ошибками, что, в общем-то, естественно. Сегодня дело обстоит иначе. Можно утверждать, что юридическая составляющая процесса реабилитации исчерпана – темы нет. Нуждающихся в реабилитации уже не осталось, подробности ГУЛАГовского бытия, нарушения законов и так далее ныне людьми воспринимаются уже как «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». 
Но репрессированные нужны нам как факт нашей истории, как сама история. По отношению  к писателям, вообще к деятелям искусства, кажется, у нас в этом направлении делается довольно много, из мрака высветились не только имена, но и  дела  и таких, как Николай Клюев, и менее значительных творцов, составляющих славу нашего народа. Но по отношению к военным, особенно к прошедшим Китай, Испанию, некоторые другие места,  вообще не делается ничего, забыты и «красные директора», забыты многие категории честных и порядочных людей, преданных сыновей и дочерей нашей Родины.
И когда начинаешь понимать, что в общественном сознании от таких людей не остается даже прочерка, когда начинаешь понимать, что мы ничего или почти ничего не знаем о тех, кому мы многим обязаны, но кто оболган и вычеркнут из нашей истории, тогда испытываешь горечь, начинаешь ощущать не только порочность происходящего, но и  причины всякого рода фальсификаций. 
В большинстве стран о своих «скелетах в шкафу» принято говорить лишь при определенных обстоятельствах, да и то вполголоса. А наши грехи Запад обсуждает с людоедской страстью.   Мало того, мы сами плюем в наше прошлое. И приходится признать, что до сего дня никто не сумел дать объективной оценки репрессий,  признать, что это – горькая, трагическая страница истории, истории именно нашей. И от  нее мы не отречемся, а репрессированные станут в наших глазах «героями иных времен», и от них останутся не только имена и даты рождения, ареста, расстрела и постановления о реабилитации, но и  вся их  жизнь. Рассказать о ней – наш святой долг.
Да, незаконно репрессированные юридически возвращены в общероссийскую семью. Попытаемся вернуть их морально, нравственно, исторически. Относится это, конечно, и к вольным, и невольным томичам,  и накануне 100-летия освобождения города надо бы вспомнить все страницы  истории, вспомнить тех, кто ее,  историю, и составляет. И это, конечно, не только названные мною Ольдерогге и Эйхе, Тухачевский и Лапин, Рычагов, Смушкевич и Штерн, но и наши военные, геологи  и инженеры, вузовские и школьные педагоги, артисты и журналисты... Думаю, что в каждой семье есть о ком вспомнить, вспомнить не только с горечью сострадания, но и с одобрением сделанного.
Так что вы отметите в декабре?
Лев ПИЧУРИН.

комментарии
Имя
Комментарий
2 + 2 =
 

634029, Томск,

пр. Фрунзе, 11-Б