Рекламно-информационный портал

Категории

Уважаемые посетители сайта! Будем благодарны Вам за оперативно высказанные мнения о наших авторах и публикациях.

Предлагайте темы. Задавайте вопросы.

 

22 11 2017К 100-летию нашей газеты

И ЭТО ВСЕ О НЕМ

Штатным сотрудником «Красного знамени» я стал осенью 1965 года, а нештатным – еще в студенческие годы. Учился я тогда на историко-филологическом факультете ТГУ, но будущее свое связывал, прежде всего, с журналистикой. Вот и набирался практического опыта – сначала в университетской многотиражке «За советскую науку», затем в областных газетах. В «Красном знамени» меня опекали зав. отделом науки и школ Елена Григорьевна Николаева и лучший репортер земли томской Борис Ростиславович Бережков. От него я впервые и услышал о том, что восходящая звезда советской литературы Виль Владимирович Липатов свой писательский путь начинал не где-нибудь, а вот именно в стенах «Красного знамени».

Как завзятый экскурсовод, Бережков показал не только комнату, но и стол, чернильницу и ручку, которой написаны первые рассказы Липатова «Двое в тельняшках» и «Самолетный кочегар». В 1956 году их опубликовал журнал «Юность». С тех пор Липатов стал «выстреливать» (выражение Бережкова) по повести в год – «Шестеро», «Капитан «Смелого», «Своя ноша не тянет» «Глухая мята», «Стрежень», «Зуб мудрости», «Смерть Егора Сузуна», «Черный Яр», «Чужой». И хотя из нашего города, где он после окончания Томского пединститута не один год «протрубил» в промышленном отделе «Красного знамени», Липатов перебрался сначала в Читу, а затем в Москву, действие всех его набирающих популярность повестей и рассказов разворачивалось в Нарымском крае – в поселках Тогур (здесь прошло детство Липатова), Чичка-Юл, Кривошеино, Колпашево, на Оби, Чулыме, Кети и, конечно, в Притомье. Однако для того, чтобы читатели не искали прямых параллелей между героями его произведений и местом действия, Липатов несколько менял написание географических названий и фамилии своих героев. Тогур под его пером превращался в Тагар, Чичка-Юл в Чила-Юл, Кривошеино в Косошеино, Колпашево в Пашево, а тот же Бережков в Боба Гришкова. По дружбе Борис Ростиславович на такие «фокусы» своего коллеги не обижался. «Было б из-за чего», - усмехался он.
Далеко не все перечисленные Бережковым повести и рассказы Липатова я к тому времени прочитал. Вот почему, отправляясь по заданию редакции в свои первые командировки, я по очереди брал с собой в дорогу остальные. В каком-то отношении они стали путеводителем для меня, примером того, как можно газетный материал превратить в художественный. На страницах липатовской прозы, как и в его газетных статьях, репортажах, очерках, действовали лесорубы, сплавщики, шофера, рыбаки, капитан речного теплохода. Внешне скромные, обыденные, неприметные, они преображались в работе, проявляли в трудную минуту силу и выдержку, бойцовский характер. То и дело я ловил себя на мысли, что встречаю прототипов из произведений Липатова, воочию вижу места, где он побывал, будучи корреспондентом «Красного знамени», сталкиваюсь с теми же проблемами и конфликтами.
В рецензии на повесть Липатова «Шестеро» известный московский критик А.Макаров отметил, что «талантливый сибиряк» обладает «киномышлением», то есть зримостью, композиционной завершенностью, напряженностью действия. Вот и у меня сложилось такое же мнение. Особенно оно усилилось в 1967 году, когда в центральной печати появился сборник повестей и рассказов Липатова под общим названием «Деревенский детектив» (по нему вскоре был поставлен одноименный фильм), и имя Липатова стало по-настоящему популярным.
Как-то, прочитав один из моих газетных очерков, Бережков пошутил:
- Что, Липатовым хочешь стать? – и сам себе добродушно ответил: - А почему бы и нет? Дерзай… Вот заявится Виль в Томск, я вас непременно познакомлю.
Но Липатов все не заявлялся.
Пролетел год, другой, и вдруг в начале 1969 года я получаю письмо от Виля Владимировича.
«Дорогой Сергей! – говорилось в нем. – Мы с Вами не знакомы, но Томск и газета «Красное знамя» - мои родные люди, так что я решил отбросить формальности и написать Вам.
Недавно я встречался с И.Фоняковым, с которым разговорились о родных местах, о томичах, и о том, что в Университете вышло уникальное издание «Русские старожильческие говоры», так нужные мне для работы.
- Мои друзья, томичи, - сказал я Илюше, - обманули! Обещали, но так и не прислали книгу.
- Я знаю, кто может достать! – ответил Илья и назвал Ваше имя, присовокупив к тому, что вы с ним друзья.
Вот я и обращаюсь к Вам с нижайшей просьбой – если возможно, приобретите для меня за любую цену. Ей-бо, стану Вашим вечным должником!
Мой большой привет А.Новоселову, И.Мизгиреву, Н.Василенко, Б.Бережкову, М.Мальцеву, С.Кропачеву и всем, кто мне дорог, а в «Красном знамени» мне дороги все.
Борьке Бережкову скажите, что я его люблю, но он – чушка. Уехал и – хоть бы хны!
Искренне Ваш
Виль Липатов».

В те годы Илья Фоняков, широко известный в Сибири поэт, был собственным корреспондентом «Литературной газеты» по Сибири. Он часто бывал в Томске, курировал начинающих авторов. Вот и мне он написал предисловие к мини-книжке стихов «Поиск», вошедшей в сборник четырех авторов «Эхо» (Томск, 1964).
Мысленно поблагодарив Фонякова за дружескую рекомендацию, я отправился передавать коллегам привет от Липатова, в первую очередь – Бережкову. Оказалось, это он, будучи в Москве, обещал выслать Липатову первые два тома «Словаря русских старожильческих говоров средней части бассейна р. Оби», да «дела заели».
При этих словах Бережков хохотнул и жизнерадостно добавил:
- Я же обещал тебя с Вилем познакомить, вот и радуйся. А как, дело десятое…
Первый том словаря, увидевший свет за год до этого, сразу стал библиографической редкостью. Правда, несколько экземпляров я успел отправить друзьям и знакомым, в том числе И. Фонякову и         В. Астафьеву, а вот для Липатова первый том найти не удалось. Зато второй я послал ему с дарственной надписью редактора словаря Веры Владимировны Палагиной, одного из моих университетских наставников, а к нему присовокупил свою книжку стихов «Весна сбывается».
Липатов отдарился сборником повестей и рассказов «Самолетный кочегар». К нему приложил такое вот письмецо:
«Дорогой Сергей!
Ну, спасибо, дружище! Знали бы Вы, как я наслаждаюсь, читая. Лежу, хохочу, взбрыкиваюсь.
Еще раз сердечное спасибо! Может быть, со временем обнаружится и первый том – тады я – на коне. Но и за это – весь Ваш.
Палагиной немедленно вышлю книгу.
Опять привет всем друзьям.
Вашу книгу непременно прочту, а сейчас тороплюсь отблагодарить за книги.
Ваш Виль Липатов».
Первый том словаря вскоре и правда «обнаружился». Собираясь в Москву по издательским делам, я взял его с собой, чтобы лично вручить Липатову. И надо же такому случиться, что именно в эти дни он улетел в Томск. Как я узнал потом от Бережкова и других «краснознаменцев», свое пребывание здесь он не афишировал. С кем захотел, встретился, тех, кому не симпатизировал, стороной обошел. Спрашивал обо мне, хотел руку пожать, да не судьба.
В Тогуре тоже побывал. Руководители Колпашевского райотдела милиции попросили его встретиться с милицейским коллективом района. Он встретился. Народ там собрался любознательный. Засыпали Липатова вопросами. Всех интересовало – откуда родом герой его «Деревенского детектива» Федор Иванович Анискин? Одни утверждали, что из Колпашевского района, другие возражали – из Парабельского, третьи настаивали – из Каргасокского. Липатов ответил:
«В детстве я знал одного милиционера по фамилии Анискин. Смутно помню, что он был толстым, страдал одышкой, двигался медленно и отличался необыкновенной добротой. От этого Анискина исходило ощущение всеобщей нужности. Со всех сторон слышалось: Анискин придет, Анискин найдет, Анискин поможет. Однажды я украл у дяди ружье, добыл три патрона и, как истый сибирячонок, отправился на охоту. Но охоты не получилось – Анискин как чувствовал, что с ружьем я могу натворить бед. Этот полузабытый, детский мой, всем очень нужный Анискин и стал прототипом участкового уполномоченного в «Деревенском детективе». Это собирательный образ, но, как и большинство действующих лиц моих книг, он имеет реальные истоки».
Рассказ Липатова не преминул дополнить всезнающий Борис Ростиславович Бережков:
- А ведь на образ «деревенского детектива» Виль еще в пору своего «краснознаменства» вышел. Фамилия его – Шинкевич Александр Григорьевич. Майор милиции. Тридцать лет в Старой Ювале участковым уполномоченным проработал. Виль с ним неделю на его службу ходил. Смотрел. Слушал. Запоминал. А потом случаи из его милицейских будней к расследованиям Анискина присоединил. Тут у него все на удивление складно получилось.
Получилось и впрямь складно. Вслед за «Деревенским детективом» были сняты два телевизионных фильма «Анискин и Фантомас», «Снова Анискин». Они и открыли произведениям Липатова путь в кинематограф. По рассказу «Мистер-Твистер» снят одноименный фильм, по повести «Сказание о директоре Прончатове» - трехсерийный TV-фильм «Инженер Прончатов»; «Ленфильм» выпустил ленту «Иван и Коломбина», «Мосфильм» - «Три солнца», затем увидел свет еще целый ряд не менее популярных лент: «И это все о нем», «Игорь Саввович», «Еще до войны», «Серая мышь»…  
Впервые мы встретились с Липатовым на писательском съезде, пожали наконец друг другу руки, легко и просто разговорились. К нам подошел Владимир Алексеевич Чивилихин. Представляя ему меня, Липатов сказал, что мы - коллеги не только по писательскому, но и по журналистскому цеху – в одной газете «Красное знамя» работали. Уточнять, что в разное время, он не стал. Ведь это не главное. Главное, что в одной.
Не раз встречались мы с Липатовым в Правлении Союза писателей, в  Центральном Доме литераторов, а однажды случай свел нас в Центральном Доме журналистов. К тому времени я уже полностью переключился на литературную работу.
В ЦДЖ мы пришли с Геннадием Комраковым. В мои «краснознаменские» годы он был собственным корреспондентом газеты «Известия» по Томской области. Каждая его публикация вызывала десятки, а то и сотни читательских откликов. Из Томской области его «перебросили» в Киргизию, потом в Ярославль и наконец в Москву. Но связи с Томском Комраков не терял, неоднократно публиковался на страницах «Красного знамени». Став одним из «золотых перьев» «Известий», он и как писатель получил известность. Достаточно вспомнить его повести «За картошкой» и «До осени полгода», опубликованные в журнале «Новый мир» А.Твардовским.
Как ни странно, Липатов и Комраков до той встречи в ЦДЖ лично знакомы не были. Узнав, что Комраков «писатель и журналист в одном флаконе», Липатов преисполнился к нему интересом. А когда выяснилось, что флакон этот «томского производства», тут же пригласил нас в буфет отметить это замечательное событие.
И начался вечер воспоминаний. Замелькали имена наших общих знакомых, прежде всего журналистов «Красного знамени». Всплыли в памяти связанные с ними случаи из газетной практики, конкретные публикации, реакция на них тех или иных руководителей. Слушая своих старших товарищей, я вдруг остро ощутил, что каждое поколение сотрудников газеты «Красное знамя» - это не просто свой мир, свой круг тем и требований, это своя эпоха в жизни всей области. При Липатове ведущее место в ее жизни занимало лесное хозяйство, вот он и писал чаще всего о нем. Мы с Комраковым «ступили на газетную тропу» в «эпоху Лигачева», когда началось бурное освоение нефтяного севера, строительство нефте- и газопроводов, железной дороги Асино – Белый Яр, Нефтехима, городов Стрежевой и Кедровый, животноводческих комплексов, птицефабрик, тепличных хозяйств, появился свой Академгородок и многое-многое другое. Потребовались журналисты, такие как Евгений Вострухов, Леонид Левицкий, Александр Соловьев и другие, - чтобы влить в работу редакции молодую энергию, свое видение новых проблем и, я бы сказал, наступательный технократизм. Теперь уже по ним стали равняться сотрудники «липатовского призыва».
Словно угадав ход моих мыслей, Липатов признался:
- Знали бы вы, братцы, как в Томск тянет. Однако боюсь, что он теперь другой. Шибко осовременился. Да и я переменился… Вроде бы газетчик и писатель – два сапога пара, но это с какой стороны посмотреть. Газетчик, условно говоря, это изделие обувной фабрики «Скороход», а писатель – из артели народных промыслов имени уважаемого Алексея Максимовича Горького. Вот и получается – один сапог из кирзы, другой из хрома. Один глядит влево, другой вправо. Как быть?
- Приспустить на сапоги штанины, - шутливо посоветовал Комраков. – Из-под них сапоги будут казаться ботинками. А еще лучше роман о газетчиках написать. Ведь это профессия особая. Она свой образ жизни имеет, свою философию, свой поиск истины.
- А я и пишу… - оживился Липатов…
Ему суждено было прожить всего пятьдесят два года (1927-1979). Уже в больнице, неизлечимо больной, Виль Владимирович дописывал свой последний роман с необычным названием «Лев на лужайке». Действие его завязывается в редакции областной партийной газеты «Знамя» старинного сибирского города Ромска, а заканчивается в стенах столичной газеты «Заря». Молодой, удачливый и ярко талантливый журналист Никита Ваганов, кривя, где надо, совестью, предавая близких и друзей, делает головокружительную карьеру – становится главным редактором «Зари». Он убеждает себя, что такая власть нужна ему ради «власти над делом». Однако, достигнув желанной цели, он вдруг начинает понимать, что все эти годы служил не людям, а начальству, не правде, а ее миражу. Это и погубило его талант. А еще непомерное честолюбие.
Имена сотрудников газеты «Знамя», по-липатовски слегка закамуфлированные, подсказывают, какое время и кого из коллег он имел в виду.
На мой взгляд, было бы правильнее – не делать такие прозрачные намеки. Однако тот же Борис Ростиславович Бережков не согласился со мной:
- Все мы люди, все мы человеки, - пояснил свою позицию он. – Кому-то нравится портреты на Доску почета клепать. А Виль всю жизнь живые краски искал. Ретушь терпеть не мог, хотя порой и сам на нее сбивался. В том же Столетове из его премиального романа «И это всео нем», например. Зато в истории Никиты Ваганова не только критика есть, но и самокритика. Какие-то неважнецкие черты и моменты из собственной жизни он ему, как к мишени в тире, прилепил, чтобы потом по ним пальнуть. Не у всякого на это духа хватит, а у него хватило, - тут Бережков умолк, а потом горестно добавил: - Болезнь работой глушил. В Томск памятью возвращался. Подтрунивал над нами, как бывало. Значит, жить хотел. Можно сказать, это его последняя прихоть.
Голос Бережкова дрогнул. Он грузно отвернулся и торопливо смахнул невольную слезу.
От таких его слов и у меня в горле запершило. Мне вспомнилось признание Виля Липатова из его интервью «Литературной газете»: «Восемь лет работы в областной газете «Красное знамя» - лучшее время для накопления жизненного материала».
Вот и мне работа в «Красном знамени» запомнилась тем же. Она дала возможность объемно увидеть жизнь области, познакомиться с людьми самых разных профессий, а через их судьбы заглянуть в близкую и далекую историю Сибири и России. Она подарила мне дружбу с талантливыми журналистами, художниками, писателями; свела с Вилем Владимировичем Липатовым. Мы принадлежали к разным творческим поколениям, но у нас была одна семья. Имя ей – редакция газеты «Красное знамя».
Сергей ЗАПЛАВНЫЙ.

комментарии
Имя
Комментарий
2 + 2 =
 

634029, Томск,

пр. Фрунзе, 11-Б